Отец Митрофан:

Совсем другое дело духовная жизнь крестьянина на Кенозере. Там вообще совсем другое дело. Там целая Фиваида святости, там масса монастырей, там сонм подвижников, а здесь нет ничего. В чем же разница? И берега такие же, и рыба та же, побогаче было здесь, а вот нет такой духовной жизни. Видимо, есть какая-то внутренняя причина всему этому. Глубокая причина, почему здесь так. С трудом эта земля поддается православной вере. Поэтому наши подвижники здесь несут особый крест, пытаются подвигнуть всю нечисть отсюда. Трифон - разбойник, грешник, Варлаам – убийца, братия монастыря, а больше подвижников и нет. В чем причина? Кольский Север, крайний Север - это особое пространство, это вотчина князя тьмы. Древняя вотчина, здесь, на Севере, воздвиг он престол свой, чтобы сесть в сонме богов. И про Север очень много сказано в Писании. Ждет своего исследователя эта тема. Господь сподобил меня разговаривать с академиком Лихачевым Д. С. перед самой его смертью. Это была случайная встреча в Пушкинском Доме, я там работал в архиве. И древний старик, чувствовалось, что недолго ему жить осталось, сказал мне очень важную фразу, которую я постоянно и всем повторяю, значит, угодно было Господу, чтобы он доверил свои сокровенные мысли мне, одной ногой стоя уже в том мире и видя то, что мы не видим. Он сказал, просил передать нашему архиепископу Симону, что, по его глубочайшему убеждению, возрождение России начнется с Севера. Я просил у него пояснений, фразу он не закончил. Но он не стал ничего объяснять. Так ему виделось, и он считал это очень важным. Мои вопросы казались ему неуместными, потому что ему было понятно то, что было не совсем ясно мне. Он начал говорить о том, что тут много было ссыльных, земля полита кровью. Но земля не только здесь кровью была полита, видимо, было и есть что-то другое. Речь идет о том, что, не преодолев царство тьмы, которое здесь всегда было, мы не изменим ситуацию в России радикально. Это так, это теперь и мое убеждение. Терский берег, который искоса наблюдает за попытками прихода достойно здесь служить Господу, думает: странно, если это удастся, много здесь таких было и где они теперь. В XVI веке был духовный всплеск: появился Трифон, до сих пор не забытый, непревзойденная духовная величина в жизни коренного населения поморского края. Феодорит Кольский, память его восстановлена только два года назад. Он был забыт, не прославлен, исчез из истории Православия, несмотря на то, что был величайшим подвижником. Святым он был духовного уровня Николая Чудотворца и Сергия Радонежского, и - был забыт. Варлаам Керетский, к нему отношение неопределенное. Какой он святой? Жену убил, странно? Вот и все те, кто у нас тут были и есть. Закончился XVI век и всё, всё погрузилось во тьму. Лопари, конечно, помнили Трифона, были благодарны Феодориту, но продолжали жить, как жили раньше, в этой вотчине князя тьмы. Повседневно и буднично они общались с духами нечистыми, со всеми своими проблемами обращались к ним. Я это наблюдал, был у меня послушник - лопарь, так он носа сюда сейчас не кажет, он чуть с ума здесь не сошел от этих самых духов, которые ему принадлежат, как наследнику рода лопарского, тысячелетиями. Они должны быть при нем, духи - помощники, допекать его советами, просьбами. Это так здесь происходит. Кто такие лопари? Нет более колдовского племени. Можно возразить: ведь у всех малых народностей Севера есть шаманы, да и любое африканское племя имеет своего шамана. Но это родовое жречество. Шаман - представитель одной семьи. А здесь все шаманы. Лопарь он не лопарь, если он не стал нóйдой - колдуном. Он состоялся как личность, если полностью овладел этим искусством и пользуется помощью духов нечистых в своей повседневной жизни: спрашивает про охоту, кто идет, враг или нет, потеряет вещь - дух помогает найти. Удобная вещь, только плата за нее страшная - душа погубленная. Вот такие края здесь. Естественно, поморское население тесно соприкасалось с лопарями, роднилось с ними, об этом говорят фамилии. И хотя нет особых характерных черт во внешности, лопари имеют свою, ни с кем не пересекающуюся антропологию. Были такие исследования перед революцией, только забыты они сейчас. Оказывается, неповторимы многие черты в антропологии лопарей: отпечатки пальцев, зубов, косточка в ключице, кости черепа. Все это почва для глубоких исследований. Я пытаюсь с Божьей помощью в этой проблеме разобраться. Что есть коренные жители Кольского Севера? Кому служили лопари? Наследниками чего являются? На мой взгляд, это остатки племен, потомки того самого Каина, бежавшего. Они сохранились здесь. Это долгий разговор. Надо обращаться к Книге Бытия, Книге Еноха, Книге Юбилеев, ветхозаветным апокрифам, истории допотопной, истории гигантов. Богословы обходят эти сложные темы, и ими начинают заниматься оккультные умники, теософы, Блаватская, Рерих. Начинается ложь, обман, прельщение умов человеческих. Это что касается Севера, глубинных истоков того, что здесь происходит.

Как началось Ваше служение здесь, на Кольском Севере?

До меня здесь было четыре священника, все неблагополучно закончили служение, это тоже о чем-то говорит. Когда Владыка меня сюда направлял, похоже, у него была последняя надежда. Тут вначале было очень трудно. Сейчас я вспоминаю, неужели такое было в первые месяцы, год служения. Даже передать трудно, что это было. Приходили какие-то странные люди, иногда ночью, странные вопросы задавали. Сейчас этого нет, развеялось.

И произошло это после того, как первый звон пошел. На фотографии видно, снято во время первого звона: радуга, свет и тьма. Это реальное чудо. Повесили колокола, позвонили. Мы это наблюдали, слепой может не увидеть. Поднимали колокола, освящали. Вешаем колокола, один, второй, происходить начинает странное. Август месяц. Погода начинает портиться на глазах, стягиваются тучи, поднимается страшный ветер, только что была прекрасная погода, детишки в маечках, трусиках, набились на колокольню, хотят посмотреть, им интересно, а оттуда сдувает. Как выяснилось потом, такая погода была только на этой стороне, а на той нет. С другой звонили, спрашивали, что у нас происходит: “У вас что, снег идет?” Здесь ливень, ураган, шквал налетел. Повесили последний колокол, все мокрые, замерзшие, дети по углам забились. Уходить не хотят. Александр (звонарь из Москвы) спрашивает: “Что делать, батюшка, будем звонить? Ждать погоды?” - “Будем звонить, конечно”. Перекрестились, и он ударил в колокола. Мастер-виртуоз, непревзойденный, зазвонил. И мы воочию увидели то, о чем просим на ектиньях - благорастворение воздýхов. Благорастворение воздухов и произошло. Вдруг это все исчезло. Наступила замечательная погода. Полнейшая тишина, покой, и этот звон полился. Мы стояли обалдевшие от всего происходящего. На колокольне-то слышен изнутри звон по-другому.

Таким образом вернулись колокола в Варзугу. В 1939 году их скинули. А накануне, в ночь Божья Матерь явилась во сне Мошниковой, Ольге. В монашеской одежде высокая женщина. Беседа об этом записана. Богородица сказала, что уходит из Варзуги. Так это и было. И теперь колокола варзужские, которые Господь уберег от переплавки, вернулись.

Варзуга знаменита была колоколами. Особенно тот берег, Никольский. Была уникальная колокольня, я видел в архиве: особое разрешение давал Владыка Нафанаил на строительство такой колокольни. Высокой. Такие колокола поднять на большую высоту - нужна особая конструкция. Колокольня была сделана по принципу матрешки, несколько срубов, один в другом, и таким образом достигалась прочность, устойчивость от ветра. Висели очень большие колокола, здесь четыре небольших было (на Пречистенской стороне), а там (на Никольской) семь очень больших. Их и сбрасывали, укрепили тросы, а утром решили сбрасывать с колокольни и ее ломать. А в ночь явилась одной варзужанке Божья Матерь со словами о том, что она уходит из села. Не знаю, вернулась ли она, когда мы зазвонили. Но что-то произошло, это очевидно. Вернулась она, наверно, сейчас на Русский Север, с возвращением иконы Тихвинской Божьей Матери. Нам очень этого не хватало.

Гордый - к этому слову с похвалой привыкли относиться. Гордые люди, а горды-то гордостью бесовской. Многие гордятся тем, что могут “сделать”, колдовстом гордятся так называемые рокана и роканихи. Поэтому-то и церковь им не по нутру. По нутру, когда церковь не мешает, не вмешивается. Батюшка что-то делает, а мы свое делаем. Кто-то заведует добрыми делами, а кто-то злыми, друг друга уравновешивают. Этим гордятся, эта гордость и живет. “Поклонись, сынок, а то смотри, может она что-то сделать”, - с уважением надо, а то ночью “пришлют”. И в Варзуге тоже. Древняя традиция, от лопарей идет, всё это здесь живет повседневно. Перенимают от бабушки, от мамы, подколдовывают, не понимая, что перенимают по наследству духов нечистых.

Послушник мой, верующий человек, не хотел принимать духов нечистых, а у духов этих свой порядок. Они при нем должны быть, приписаны к нему, он наследник рода. Я его расспрашивал, какие они. “Всё время лезут, говорят, например: “За угóл не ходи, там мужики пьяные””. Повседневные советы дают, и человек попадает в зависимость. И начинает служить им, а не Богу. Кончилось тем, что он удрал отсюда, вещи все бросил. От церкви не отошел, поехал в Псково-Печерский монастырь. И вот туда-то они не поехали. Остались ждать здесь, пока не появится лопарь, который возьмет их в услужение. Он не хочет здесь появляться, мы даже документы оставленные ему туда переправляли в Псково-Печерский монастырь.

Так до конца лопари не могли расстаться с этим темным миром, и всегда они пытались сочетать: сначала в храм пойти, а потом жертву на своем родовом капище принести. Каким-то образом принести причастие во рту - оленя покормить, чтобы стадо больше было.

Может, если бы подвижническая плеяда имела продолжение, не было бы того, о чем я пишу в книге о Трифоне. Утрачена была суть, то, чем так дороги им были Трифон и Феодорит, то, чему они обучали. В первоначальном монастыре монахи были одни лопари. В силу того, что им досконально понятен тот, невидимый мир духов. Он им открыт. Другое дело, что общаются они с миром падших духов. Поэтому, когда Трифон их стал учить искусству молитвы Иисусовой, искусству оторваться от мира падших духов и уйти в мир горний, который дает Иисусова молитва, в мир фаворских энергий, лопари постигли это очень легко и естественно. Поэтому деланье, которое постигалось на Печеньге, деланье Афонских монахов, исихазм, не могло не отразиться в памяти рода лопарского. Эти лопари учились у монаха-исихаста. Трифон уходил на освященное безмолвие и говорил, что надо спасаться там, где Вечный Свет. Это хорошо понимали лопари, он им даровал возможность прорыва в мир божественный, возможность свою плоть преобразить. Не поклоняться ложным богам, достигая с их помощью сиюминутной пользы, а преобразиться по благодати. Сделаться тем, ради чего человек живет, плохо это понимая.

Серафим Саровский пытается объяснить это нам в беседе с Мотовиловым, но думаю, что у нас впереди очень большой путь. Предстоит нам этот путь, если вообще мы по нему пойдем. Пока все очень неопределенно, что будет с нашим Православием, будем ли мы опять наступать на те же грабли. Это серьезный разговор.
Наследие того, что даровал Трифон лопарям, живет в их сердцах. Они ему благодарны, сами не зная, за что. Что он такого им сделал? Основал монастырь, который потом их подчас и обирал, но тем не менее они в укор ему это не ставят. А дал то невероятное, что поселилось в их душах. Веру они растеряли, потому что последующие воспоминания об этой потере говорят. Что дал? Дал то, что и мы не имеем. Поэтому, когда они, уехавшие в Финляндию, просят о возможности поклониться могиле Трифона перед смертью, верят, что не смогут без этого умереть. О возможности приезжать в церковь Бориса и Глеба на реку Паз, пограничную, лопари говорят искренне, сами не зная, почему им это нужно.

Здесь, в этих местах идет столкновение, борьба двух сил, бастион самый передовой - это Соловки - выдвинулся дальше на Север. Конечно, можно вспомнить наш Трифонов Печенгский монастырь, но он в другом месте, рядом с Норвегией, ближе к границе. А что касается Кольского полуострова - Соловки. И монахи, которые от Соловков здесь селились, те же святые наши Авксентий, Австерий и Тарасий, образец поведения. Конечно же, начало многих поселений - монашеские скиты, рыбные ловли, и первые церкви, которые мы наследуем перестроенными, строились монахами. Когда мы приступили к реставрации Успенской церкви, вынуждены были тревожить древние захоронения. Двадцать четыре столба бетонных надо было установить, мы в каждом выкопанном месте обрели останки. Я эти останки видел и понимаю, что это монахи, принимавшие здесь мученическую кончину. Когда я Владыке говорил о том, что надо сделать могилы, хотя бы символические, кладбище около церкви уничтожено, все вытоптано, Владыка сказал, что надо написать о том, что здесь лежат мученики. Мне было тогда непонятно: монахи жили, умерли, почему мученики? А когда я посмотрел останки, мне стало понятно. Тут были бесконечные разорения, набеги со стороны норманнов, викингов. Я имею опыт работы в комиссии по канонизации, обретению мощей, вижу следы мученической кончины на черепах. А зная традиции викингов, страшные языческие, а они были звероподобными язычниками, можно утверждать, что здесь лежат мученики. Особые способы ритуального убивания можно обнаружить на черепах монахов. Поэтому, когда Владыка говорил, понимал ли он это или не понимал, говорил он истину. Церковь-то стоит нетронутой без всякого ремонта, продолжает служить, идет уже четвертое столетье, ведь покоится она на останках мучеников, мощах этих самых монахов. Имена некоторых известны, я поминаю их, к счастью, сохранился древний синодик Успенской церкви. Знаем точно имена семи убиенных монахов, здесь они и похоронены, видимо.

Здесь, конечно, культура монашеская. И осваивалась она жителями, приходившими с семьями. Одно захоронение было семейное, убитых мужа, жены и дочки лет десяти. Можно было это увидеть. Так Господь открыл мне, кто покоится под Успенской церковью и почему она так хорошо стоит и столько времени вызывает восхищение. Потому четвертое столетие служит, что сохраняет мощи мучеников. Новгородское, карельское население смешивалось с лопарским и впитывало языческие колдовские традиции. Но тем не менее всё это сочеталось с истинной верой христианской.

Села однозначно “богатели церквями”. Каждая десятая рыбина, жемчужина - в церковь. Рыба, пойманная в праздник, должна быть продана, и деньги отданы в храм. Потому такое богатство. Мы сейчас видим жалкие остатки, а ведь была небывалая роскошь храмов. Я читаю сейчас описи храмов конца XIX века - столько иконостасов! Старые иконостасы, если писался новый, вывешивались в алтаре. Если алтарь был занят - монтировались на стене, делались глухие перегородки, на которых тоже мог быть иконостас. И все это украшалось. Если смотришь 20 года запись, страшную, последнюю, по форме вроде принятой церковной, то там внимание уже уделяется совсем другому: какой вес серебра, сколько жемчужин, все сбоку строго подсчитано, подбито, итого: вес у серебра столько-то пудов, а золота можно наскрести столько-то… Уже все готовится, уже неинтересно, какой иконостас, а сколько содрать с него можно.

Судьба этого богатства неизвестна?

Нет, многое перекочевало в музей. Пытаемся найти в музее Рублева, что-то свезли в Успенскую церковь, что-то было спрятано. Был тайник - нашли 16 икон.

Видела в храме много детей, в том числе и из фольклорного ансамбля девочек. Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе с детьми.

Работа с детьми недостаточна. Была более обширной; традицией воскресной школы было выезжать к святым источникам. Мы молились у места, где сейчас стоит часовня Безымянного инока, когда ее еще не было. Была у меня мысль, если будем молиться детской молитвой, служить панихиды каждое воскресенье, то непременно Господь как-то изменит ситуацию. И действительно, послал человека, который проникся историей Безымянного инока. Построил в Москве на свои деньги часовню, привез, иконы написал. С иконами нужно заниматься, они в экстремальных условиях, трудно их выдержать, будем их переписывать. Источник мы вычистили. Брали с собой самовар, всё варзугские дети. В трапезной занятия воскресной школы.

Много ли детей?

По-разному… чуть подросли, начинает просыпаться другое. Телевизор, дискотека. А после дискотеки не хочется идти в воскресную школу, о другом хочется думать. Пива купить, тогда и дискотека веселей кажется. Другая жизнь начинается. А дети, которые еще не подошли к этому, очень восприимчивы к вопросам веры, для них всё как на ладони ясно, воспринимают все просто и естественно. Многие из воскресной школы выросли и ушли. Сейчас момент смены поколения. Новые дети приходят. Было у нас подготовлено 4 звонаря - один уехал, другие учатся. Звонит сейчас Ольга Степановна, сама научилась.

Что вы сейчас пишете? Продолжаете ли труды о Православии на Севере?

Тема сейчас очень важная поднялась. О допустимости применения научных методов в толковании Евангелия. Это катастрофа, которая наступила в XIX веке, когда все были охвачены восторгом - наступит рай на земле, наука даст нам рог изобилия, и науке можно доверять в полной мере. Истина в последней инстанции - метод научный, опыт - критерий истины и так далее. И это всё перевели на толкование Евангелия. Исторический метод изучения Евангельских событий в контексте изучения иудейского быта, раскопок в Иерусалиме, Тивериаде, Капернауме. Странный подход. Я пытаюсь это понять, показывал написанное богословам в Москве. Сказали, что это очень важно. Я закончил Свято-Тихоновский богословский институт в Москве (а на мой взгляд, лучшее богословское образование именно там), спрашивал своих преподавателей: “Вы всё объяснили, как пострадала философия от нашествия научного знания, когда наука оказалась критерием истины, и поэтому философы вынуждены были подстраиваться под научный метод, и к чему это привело, Гегель, Фейербах, Маркс. Но вы мне не объяснили, как пострадала наша вера от этого упования на научное знание”. Евангелие же предлагают толковать, начиная со слов: “Последние археологические изыскания и научные данные позволяют нам таким образом истолковать притчу о…” Такой подход к тому, что писалось Духом Святым. Это беда, о которой никто не говорит. Смотришь - пособия издаются по Евангелиеведению, приводятся авторы XIX века, профессора, ученые авторитетные. И что, опять потом революция? Ради чего мученики? Какой мы грех омывали? Чтобы опять этот грех творить? Такие же монастыри создавать, школы. И так учить, и так учиться. Тогда ради чего все эти страдания были? Ничего не поняли, на те же грабли хотим наступить. Или мы по-прежнему считаем, что это Ленин в пломбированном вагоне приехал и революцию совершил? Революцию-то мы совершали, отступив от Бога. Поэтому я и прервал работу о Православии на Севере. Есть более важные разговоры и вопросы. Самому меняться и других убеждать надо.

Я очень хочу поехать в пустынь Нила Сорского. И поеду не один. Мы будем восстанавливать храм и молиться там. Можно сказать: ошиблись в XVI веке, погорячились, заволжские скиты разгромили, старцев-исихастов изгнали, Феодорита сослали, Артемия Премудрого. Но сказать это недостаточно. Покаяние нести там надо молитвенное, а не словесные признания. Поэтому не получается пока о Севере. И о Варзуге надо писать, столько здесь уже времени живу, надо написать.

Вернемся к Вашему служению в Варзуге.

Тяжело, конечно, было мне, человеку городскому, но два года назад Господь послал помощницу, матушку Евдокию, здесь она приняла монашеский постриг. А сначала были службы в пустом храме, иногда один служил. Очень медленно менялась ситуация. А ведь в церквях Варзуги престолов много, и около каждого должна проходить служба. Ведь около престола ангел Господень, даже если храм разрушен и поруган. И привел меня сюда Господь, чтобы все престолы восстановлены были.

Вы планируете возродить храмы и в других сёлах

На всё промысел Божий. И со временем будут снова села «богатеть церквями». Уже расчищен силами москвичей храм в Кашкаранцах, найден напрестольный крест, икона Преподобного Сергия Радонежского, открыто место предполагаемого захоронения святых иноков соловецких. Это чудо. Будет приглашена комиссия из Москвы, там специалисты высочайшего класса. Молюсь о том, чтобы мощи святых были обретены.
Надеюсь, что оживут церкви в Чаваньге и Тетрино. Без молитвы – мерзость и запустение. В Кузомени даже место, где стояла церковь, вспомнить не могут. Хоронят человека, а через какое-то время песок засыпает могилу. Лошади белые бродят как в тексте Апокалипсиса. Хотим восстановить на предполагаемом месте храма крест.
Расскажите, отец Митрофан, о святом источнике неподалеку от Варзуги.

Родник на Собачьем ручье – необычный. Место особенное, а название от ручья пошло. Владыка был там и освятил источник во имя св. кн. Владимира, крестившего Русь. Мы расчистили источник, поставили рядом с древними новый крест.

Почему именно Владимирский источник?

Не может святой источник называться Собачьим. Традиция окатываться водой трижды восходит к таинству крещения. Наверное, поэтому архиепископ Симон посвятил источник в память св. кн. Владимира.

Расскажите, отец Митрофан, о работе над книгами о святых Феодорите и Трифоне.

Работал уже здесь, в Варзуге. Пришло время возродить почитание этих святых. Феодорит был великим подвижником, незаслуженно забытым. Два года назад после выхода книги о нем канонизирован как святой. Книга получила Макарьевскую премию, награждаются ее труды по истории, пришло время определения места св. Феодорита в церковной жизни Руси.

О. Митрофан является не только настоятелем Успенского прихода Варзуги, он и благочинный церквей Терского округа, и председатель епархиальной комиссии по канонизации и историографии, и автор богословских трудов и книг о местночтимых святых. Его подвижническая деятельность требует частых разъездов, и каждый раз прихожане с нетерпением ждут возвращения своего батюшки. Рядом с пастырем ощущаешь покой и уверенность в промыслительности всего происходящего здесь, на древней терской земле, освященной мученичеством давно ушедших подвижников Православия. Все святые, в земле Российской просиявшие, молите Бога о нас!